Народный 'инопланетянин' России (часть 1)

Концерты Владимира Кузьмина, как жизнь, неповторимы. Там всё, сколько бы ты ни бывал на них, ― в первый и последний раз. Всё вновь. Чтобы вдохновляться на что-то настоящее, творческое, а по-другому у поклонников артиста вопрос и не ставится, необходимо время от времени перезагружаться, видеть то, что тебе не дано, и восхищаться тем, что кому-то Господь даровал возможность парить над этой планкой бесконечно долго и красиво. Это как полет в космос с выходом в открытое пространство. Смотришь по телевизору и завороженно вздыхаешь: вот повезло парням, вот где ни с чем не сравнимые ощущения! Были бы лишние 20 миллионов долларов, сто пудов стал бы космическим туристом. С Кузьминым тот же Космос, но вблизи и не за 20 миллионов.

Январь 2011. Клуб «Концерт». Только что страна узнала имя еще одного своего Народного Артиста. Точнее про Владимира Кузьмина и не скажешь. Кто, если не он, у нас народный? Спасибо Вам, Дмитрий Анатольевич! Я вам не скажу за всю Россию, но Вы ― мой Президент.  В затемненном зале накурено, но это не раздражает. Никого. Зал уже заведен одной интонацией анонсера, впервые произнесшего «Народный Артист России…» Вступление к песне «17 лет» в одно мгновение объединило настроение, намерения и планы на вечер нескольких сотен молодых людей. В этот вечер они собираются стать чуточку счастливее. Они ждут появления того, чье имя знакомо им с детства. Причем, независимо от того, когда это детство протекало. Дождавшись выхода Владимира на сцену, вчерашние дети не могут поверить, что этот молодой парень в футболке и джинсах ставил, пардон, на уши еще их родителей! Он в расцвете. Душа поет, искрит, пальцы с такой страстью и чувственностью массируют гриф гитары, что ты на словах: «Когда нам было по 17–18 лет…» невольно спрашиваешь себя вслед за Кузьминым и Высоцким: Где мои 17 лет? И понимаешь: Да здесь же они! И сейчас! Мы молоды, здоровы, счастливы ― и катись всё остальное к попсовой матери!

Рок-н-ролл у каждого свой. Если только это не КСП (Клуб Самодеятельной Песни. прим. автора), что звучит на «Нашем Радио». В нем буйство квантовых скачков внутри отдельно взятой души. Он может поднять даже «зомбика», как шутит ВК, способен снять любого «торчка» со стакана и оторвать на время всякого Ромео от его Джульетты. «… Как хорошо, когда, как хорошо, когда, как хорошо, когда, когда, когда… ― с присущими только ему голосовыми подъездами и пируэтами, ― 17 леет!!!..' Да! Мы молоды, да что там… Гулять, так гулять! Вечны!!! Пока звучит эта песня, пока идет Его концерт!

Мы тоже росли на Битлах, Роллингах, Лед Зепеллин и Хендриксе. Да, с разной скоростью и другим музыкальным оплодотворением, но это не мешает нам говорить на одном языке, понимать друг друга и без слов. Тексты, даже самые простые, только цементируют наше родство и единение. В самом деле, чего умничать, когда любовь ― это Любовь, а Тоска ― это тоска. Даже если Тоска по Любви.

Э-эх!.. Не пошел Володя голосом вверх, поберегся, наверное. А куда лезть-то с первого припева первой песни? Как ни грейся, ни распевайся, в свой рабочий тонус голос войдет сам, спустя 2–3 композиции.

Это маленькая жизнь, которая развивается на твоих глазах и ушах. Не знаю, все ли это так понимают? Но хочется верить, что все. Ух ты! В конце последнего припева не удержался, ушел в октаву вверх. Зачем?! Не сорвал бы, думаю. Пусть еще внизу погреется ― мы поймем. Да куда там! Как был бесшабашным мальчишкой, так им и остался. Когда в кайф ― себя не экономит. А ему всегда в кайф. У него в душе рок-н-ролл, а это диагноз пожизненный.

Кстати, задумался — а срывал ли он голос когда-нибудь? Ну, так, чтобы до шепота вместо звука? Не знаю. По-моему, нет. Болезнь иногда могла вмешаться в ход гастролей, вынуждая после с лихвой компенсировать поклонникам нечаянный ущерб. Но это ― по пальцам пересчитать. Вот это ресурс! Тьфу-тьфу! И откуда вообще взялся этот ни на кого не похожий тембр да еще с таким диапазоном? Может, удаление в детстве гланд, просто так, за компанию с сестрой, на это повлияло? Постой-постой, а почему я их в детстве, при той же хронической ангине, не удалил? Ах, да, хотел, да остановили. Сказали: лишних органов у нас не бывает. В общем, поберегся. А он нет.

Не обучен он себя беречь. Потому что со сцены ему виднее наши горящие глаза. И по этим «светлячкам» он уже 40 лет безошибочно чувствует, что и когда сделать. Удивительный автопилот с не выключенным ручным управлением. Чуть прислушивается к залу: «прёт» сегодня или нет? А когда оно не пёрло? Вот и сейчас, конечно, зацепил. Всё! Уже не отпустит. Пошла руда! На радость светлячкам, которые помогут где надо. А не помогут ― и не надо, не для этого же мы здесь. Мы здесь, чтобы видеть и слушать его, так умело скрывающегося от назойливой мухи-прессы и безысходного мрака современного приплюснутого ТВ. Кузьмин тысячу раз прав, когда не перекармливает собой до отвращения в нашем изгаженном бездарностью медиа-пространстве. Тем желаннее и вкуснее он остается, тем неожиданнее его ответы на накопившиеся к нему вопросы. Причем делает он это не искусственно, не по-пиарастически, а так же органично, как и свою Музыку. Вот он ― в нескольких метрах перед нами. Недоступно крутой, круто доступный, реальный и гениальный. Сама органика, жизнь, дух. Ни грамма синтетики или «кожезаменителя». Ничто в этой живой рок-конструкции не склеено на жвачку, не подлатано фанерой с обойными гвоздиками.

«17 ле-ет!!!» Кода!

У-ух! Блин, если так и дальше пойдет, хватит ли у нас сил «жечь» на его уровне весь этот вечер? У него-то хватит…

Ответный напор тут как тут. Из зала доносятся заказы: «Морозы!», «Мячик!», «Володя, «Симону!» и т. д. Да подождите, ребята, всё будет! Наверное. Мы сами с вами еще не распелись, в конце концов.

Вступление «Белых диких коней». «Когда я был моложе…». С первых аккордов все всё узнали. Хлопки вперемешку с одобрительным свистом ― это много для артиста. Залог того, что всё срастется, а он по ходу еще и придумает что-то такое, что может стать сюрпризом даже для его музыкантов.

«Когда я был моложе…». ¬

Спел одними глазами. Нет, с голосом, конечно, но надо смотреть именно в глаза. Там — его молодость. Легкий кивок головы, глаза с грустинкой ― вправо-влево на несколько градусов ― и всё, есть общее настроение. Учитесь у него быть молодым. «Когда я был моложе…» Да разве был когда хозяин этих глаз, в которых потонула половина женского населения России, «моложе, чем теперь», моложе, чем всегда? Не кокетничайте, Владимир! И не прячьтесь за минорный лад. Нас не проведешь.

Мы готовы петь хором этот надрывный и красивый припев, где ревербератор, под руками звукорежиссера Саши Сябро, обязательно бросит в бездну последние слоги хором спетого «Белые дикие кони!.. Они… Они… Они…».

Голос уже не то чтобы проснулся или ожил, он потихоньку стал главным инструментом на сцене. И это при живой гитаре Владимира Кузьмина. А петь хором на секунду расхотелось. Чтобы ни на децибел не глушить его. Да как тут удержаться?! Завожусь: «Бееелые дииикие кони!..' Будет потом что вспомнить и друзьям рассказать. Вот, дескать, помню, с самим Кузьминым как-то в два голоса так этих коней выгуливали…

Ночное в разгаре.

«Вдаль несут меня-а-а-а…» Ох, права Алла Борисовна, когда-то назвавшая это «Кузьминизмом». По-доброму, надо думать, назвавшая.

Чуть сам не всплакнул… А тезка на сцене, словно почувствовав это. Да, конечно, однозначно почувствовав, без паузы: раз-два, раз-два-три-четыре!.. Как даст рок-н-роллом по бездорожью в душе!

«И я не знаю, за что она меня всё еще любит, но я знаю, за что она ненавидит меня» ― легкий анекдот, афоризм, который все слушают, понимающе кивая головами. Наверное, из этой семечки-строчки и родилась вся песня. Так часто и бывает, по-моему: найдется небанальное словосочетание или музыкальная фраза ― и песня наполовину состоялась. Мы не знаем, за что все еще любим этот рок-н-ролл, но знаем, за что он так любит нас. Любит, берет за живое и соединяет, несмотря на все эти пресловутые битвы полов. Сосед справа, приобняв спутницу, увлек ее в медленный танец. И ведь нашел же, молодец, подходящий ритм, пропуская сильные доли. Попал, значит. О чем-то пытаются переговариваться во время куплета, но припев опять поют вместе с артистом, повернув в его сторону восторженные лица. То ли еще будет, ребятки. Это только начало.

Каждый концерт, в зависимости от размера зала и состава публики, имеет свой характер. В клубах всё по-домашнему, порой даже по-хулигански (в хорошем смысле). Вряд ли Кузьмин играл когда-либо «квартирники».

Его гитаре, как воздух, нужен простор для полета, объем, горное ущелье для эха, которое так завораживает любителей особых природных явлений. Маловата кольчужка клуба, зато опыт велик. Что-то в посыле звука укорачивается, где-то техника звукоизвлечения чуть подстраивается под меньший размерчик. И вот он ― «оттяг»! Скромный с виду парень, вовсе не пьяный, без девушки и каких-либо поползновений в этом смысле, вдруг срывается и «взяв» в руки воображаемую гитару, вторит соло-партии. И ведь играет «нотка в нотку» с тем, кто на сцене. А чуть поодаль другой, но уже с девушкой, освободив руки, ровненько, словно под клик, подстукивает ему ритм на своих «барабанах» передних поверхностей бедра. Кастинг пройден, парни! Вы ― наши люди. Вы ― классные и правильные. Главное ― искренние.

Кузьмин в полуобороте к залу, повернув голову к барабанщику Леше Маслову, собирает губы в трубочку, как знак вхождения в особое рок-состояние. Значит, мало того, что завел зал, завелся сам. А, впрочем, бывало ли когда иначе?

Ноябрь 1982. Я ― молодой солдат, оказавшийся в полковом клубе в роли организатора смотра художественной самодеятельности части. Ничего особенного, если не считать бобины с пленкой «Динамика». Да-да, того самого «Концерта в Кирове». Первое знакомство с «Кузьминизмом». Хотя до этого, конечно, уже до дыр в виниле был заслушан «Карнавал». «Динамик» стал взрывом в сознании, революцией, цунами в музыкально-поэтической душе 18-летнего мальчишки. Слова просты, но точны, музыка не проста, но еще точнее. Сам Кузьмин — в мгновение стал фронт-меном русского рока. Да так им в одиночестве и остался. Всё вместе ― более чем что-либо на тот момент отвечало потребностям моего пытливого творческого рассудка. Лирика, фельетоны со стебом (как назовут это позже), свой взгляд на жизнь, полная музыкальная свобода и простор для импровизации. Короче говоря, «башню» тогда снесло на раз. Я даже чуть саботировал, подзатянул работу над сбором концертных номеров и написанием сценария того полкового смотра х/с, чтобы еще и еще раз иметь возможность прийти в клуб и послушать весь концерт целиком. Выучил все песни слово в слово. Хоть сейчас разбуди ночью ― спою. Причем его голосом. «В воскресный день к 12-ти часам…», «Плещет волна, лижет пятки…» «Кружит листва, как стая желтых парусов» ― просто чума! Вряд ли Пугачева говорила о текстах и о духе песен Кузьмина. Думаю, что она имела в виду его музыкальные, вокальные фишки, которые не спутаешь ни с чьими другими. Но ведь тексты ― это что-то совершенно недооцененное. Вслушайтесь ― там столько всего для жизни и любви. Автобиографичное, пережитое, навеянное, подсмотренное, взятое с пола, со стен, с потолка, случайно оброненное кем-то с неба ― по-разному бывает. Близкое всем и заметное только ему ― человеку с полной гаммой чувств без двух чувств-паразитов: равнодушия и усталости. Так, по крайней мере, кажется. Откуда столько в одном творце? Он говорит, что если не музыкантом, то стал бы литератором. Сравните с дилеммой футболиста Павлюченко. Тот, цитирую, заявил как то, что «если бы не футбол, то стал бы… «бандосом». Люди разные. Как же подешевело понятие «Звезды» в этой стране. Звезданутые мы стали какие то, что ли?

Вы только вслушайтесь

В гордом таинстве скал нежно шепчет волна.
Я так долго искал продолжение сна…

Он хотел стать литератором. И стал им. Это не «текст слов». Это — поэзия, — подумал я, вспомнив строчки из другой песни, и «вернулся» в зал. Нахлынуло ― отпустило. Потому что со сцены из-под палочек барабанщика Алексея Маслова зазвучал до боли знакомый бит «СибМора» ― так в «Динамике» «Сибирские морозы» называют.

В интервью своему сайту Владимир как-то сказал, что уже научился играть концерты без ряда культовых песен, в том числе и этой. Но что за концерт, скажите мне, без «СибМора»? Одному Богу и его рок-наместнику на 1/6 части суши известно, как создавалась эта песня, из каких кирпичиков автор ее складывал, каким раствором скреплял. Кузьмин как-то поделился, что этот шедевр он буквально сконструировал, зная некоторые законы и чувствуя, что должно выстрелить, по заведомо успешному алгоритму. «Не верю!» Если бы все так конструировали, да еще зная секреты успеха, мы давно жили бы в «Городе Солнца» Кампанеллы. В его культурном микрорайоне хотя бы.

Первый щипок подушечкой пальца во вступлении ― и по залу поплыла тема, которая гудком отправляет поезд песни, полный благодарных пассажиров, в какую-то неясную, но щемяще прекрасную лирическую даль. Мы поплыли вместе с ним. Ну и что, что поплыли на поезде? И какая разница, что там за морозы ― сибирские, самарские, канарские… Туда хочется. Хорошо там, куда влечет за собой эта музыка. Там, за потерянной любовью ― новые обретения. Там ― Рай светлой печали.

«Я не прошу судьбу вернуть тебя ко мне…»

Совсем другие интонации и краски. Но глаза блестят не грустью — смирением.

«Я знаю, счастье не приходит дважды…» ― это проблема его лирического героя. Сам же певец, наоборот, еще до припева успевает послать такое количество добрых флюидов в зал, что в «не приходит дважды» уж точно не верится. Смотря как ждать, какими песнями манить это счастье к себе.

Сколько же народу повлюблялось, переженилось и размножилось на нашей морозной российской территории за эти годы. Уму непостижимо!

«Я не забуду тебя никогда-а-а!!!»

Это уже тонет в общем хоре. Софт-рок, поп-рок, еще скажите: шнур-рок… К чему вся эта ярлыковщина? Есть хорошая музыка, а есть остальная. Я слушаю эту уже порядком надоевшую Владимиру, но поистине народную вещь и спрашиваю себя: «Да где же у него хоть чуток попсы, пошлинки, заезженной интонации?» Черта с два! Всё с подхватом, выверено, всё на двоеточиях, ложащихся в горизонтальную плоскость, чтобы стать многоточием. Ничего такого, что укрепляло бы морщины на лице. Болею, как футбольный фанат. И горжусь, что он ― моя команда «Владимир Кузьмин» ― никогда не проигрывает. В соло едва заметно хитрит, развлекается, соскальзывает с привычной тропинки-мелодии на обочину, обыгрывает соседние камешки, травинки в кювете, пока поезд далеко не ушел, но затем лихо возвращается в привычную канву.

Жаль партию саксофона передал на исполнение своей гитаре. Нет, никаких претензий, всё на высшем уровне. Но хочется и трюков в виде быстрой смены инструментов. Да и вообще саксофон что-то редко звучит. К хорошему быстро привыкаешь.

Ну, так, побрюзжал малость под воспоминание о партии сакса…

И тут как тут, через фермату ― финальная гитарная реприза. Опять на этих удивительно чутких подушечках. Без медиатора, если кто не понял. Он там, в правой руке, но никогда не узнаете, где именно. Сидит себе, наверное, в засаде, если что вдруг пойдет не так.

Кузьмин предельно аккуратен в звуке. Простые тягучие ноты в небыстром темпе ― это высший пилотаж. Там не схалтуришь, чтобы никто не заметил. Музыканты не дадут соврать. А если и дадут, так я же как лучше. Интересно, в который раз он ее играет? Наверное, в 5-ти тысячный. А всё как впервые. Потому что кайфует, хоть и жалуется, что подустал от нее. Подозреваю, что за эти 5 тысяч исполнений не было даже двух одинаковых, как с отпечатками пальцев. И тут же, пока он доигрывает коду, задумываюсь, а есть ли вообще там линии, способные оставлять отпечатки. На этих подушечках пальцев, которыми столько лет щиплет струны. Ну, все же знают, что торцы пальцев левой руки у гитаристов ― сплошные сухие мозоли, с непробиваемой для забора крови кожей. А на другой руке? Должно быть они наоборот, стертые и блестящие. Надо будет как-нибудь проверить, что там с его перстом указательным. Вернее, указующим нам как любить, как играть любовь (не путать с игрой в любовь). Вот же глупышка ― эта южнокалифорнийская девушка ― хозяйка тела нежного под летним платьем. Что ей еще было нужно от жизни и мужчины? Дыши с ним в унисон да поглаживай его волшебные подушечки — вот и всё. Беда с этими песенными героинями.

Раем на Земле правят Любовь и Музыка. Адом ― деньги и нужда в них. Я понимаю это уже после 4-х песен Кузьмина. И вряд ли сильно ошибаюсь. И пусть микроорганизмы думают, что хотят.

Девушки рядом со мной приутихли. Глаза на мокром месте. Им лет по 20, пришли без парней, но по всему видно, что Владимир и тут прав, когда говорит, что каждая девушка мечтает как можно чаще слышать в свой адрес слова любви. Впрочем, почему только девушка, Володя? А мужчина разве не мечтает? Ну, уж если не слышать, то хотя бы научиться говорить, петь о любви так же: чтобы ― одна фраза ― и нечего добавить. Не стесняясь, не боясь сфальшивить, получить отказ, показаться в этом неумелым, неуместным, немодным, в конце концов. А учиться-то надо. Пока есть такие учителя. Сейчас даже гитару забыли, как средство сближения полов. Мат-перемат кругом, наркота, бордели, купля-продажа и биржевые котировки.

Да и сам я, ваш покорный слуга, возможно, не далеко ушел. Стыдно бывает до судорог, что творцы талант меняют на дворцы. А ведь мечтали в юности, небось, совсем о другом. Так вот в песнях Кузьмина всё, о чем вы мечтали. И даже больше ― что-то главное о достижении этой Мечты…

Слегка замаскированное вступление, в котором узнаваемые нотки подаются постепенно, и вот он ― один из самых узнаваемых и энергичных рифов.

«Семь морей». Если кто-то не чует разницы между роком — «а ля рус» и настоящим рок-н-роллом, сравните хотя бы это вступление с любым вступлением любой песни «рокеров» 90-х и 00-вых. Первые 10 нот (4+6) в своем предельно мобилизующем восприятие ритме ставят всё на свои места. Это то зелье, которым он сразу напоил. Дальше Кузьмин мог бы и не играть, задача выполнена. Внутри словно стержень вырастает. Приосаниваешься как то, собираешься. Но ему этого мало. Взметнулись вверх пальцы — в рок-приветствии. Сумасшедший драйв. Недаром это чуть ли не гимн байкеров и гонщиков — всех, кому не чуждо опьянение. Скорости.

Продолжение статьи